Андрей Коробка: «Россия есть и будет великой аграрной державой, несмотря ни на что»

Кубань вносит важный вклад в продовольственную безопасность нашей державы

Автор: Игорь ЯРМИЗИН

Нынешнее время заставляет тревожиться из-за вещей, которые ещё вчера казались самыми естественными и обыденными и на которых никто не обращал внимания. Среди них, разумеется, на первом месте вопрос о хлебе насущном. Он тем более важен, что уже даже на уровне руководства ООН поднимается вопрос о подступающей угрозе голода.

Голод – этот всадник Апокалипсиса – как оказалось, вовсе не ушел в историю и сейчас, в XXI веке, по прогнозам экспертов, готовится промчаться по некоторым странам Азии и Африки. Можно ли как-то умерить его пыл, и не заглянет ли он к нам? Об этом мы решили разузнать у самого сведущего, пожалуй, в агропромышленных делах края человека – заместителя губернатора, курирующего блок АПК, Андрея Коробки.

– Андрей Николаевич, хотели начать с ситуации с обрушением Федоровского гидроузла и последующими ремонтными работами. Главный вопрос – как она скажется на урожае риса?

– Сегодня все посевные площади риса в регионе можно разделить на зависимые и независимые от Федоровского гидроузла. Вторые, обслуживаемые Тиховским гидроузлом, мы немного расширили, и уже 20 мая завершили там все посевные работы. Всё сделано в оптимальные сроки. Это касается в основном рисоводческих хозяйств Славянского и Темрюкского районов.

А вот на зависимых от Федоровского гидроузла землях посевная началась только 14 мая. Там будет засеяно рисом 27-28 тыс. гектаров. Цифра не окончательная, будем смотреть по ситуации с обеспечением водой. Завершение всех работ мы прогнозируем на период с 1 по 4 июня.

Сложившаяся ситуация, конечно, сложная. Ведь Кубань – главный производитель риса в России. 80% российского риса – это кубанский рис. И здесь затронувшие аварией 67 тыс. га рисовых чеков из общей площади в 119 тыс. га – цифра внушительная.

Давать прогнозы по урожаю сейчас невозможно. Главное – чтобы посевы риса были обеспечены водой. Но нельзя забывать, что и погодные условия могут сыграть свою роль. Пока что при благоприятной погоде есть все основания рассчитывать на урожайность в 60 ц/га, что в сложившейся ситуации неплохо.

В любом случае без риса страна не останется. По необходимости будут скорректированы объемы экспорта – мы ежегодно отправляем за рубеж примерно 150 тыс. тонн. Или же будем импортировать его из других стран, например, Казахстана.

– А кто ещё, кроме Кубани, выращивает рис?

– Есть несколько регионов: Адыгея, Ростовская и Астраханская области, Дагестан. В этом году ещё и Крым начал выращивать рис, в республике им засеяли 675 гектаров. Кстати, сопровождается производство риса по всей стране нашими учёными из «ФНЦ риса». Технологии, семена, оборудование тоже предоставил этот научный центр.

– А у рисосеющих хозяйств есть возможность перейти на другие культуры?

– Не всегда это возможно. Во-первых, рис – экономически выгодная культура, другие с ней не сравнятся. Во-вторых, у него своя производственная специфика по сельхозтехнике, технологиям. Для перехода на другую культуру нужно как минимум проводить техническое перевооружение, а это требует существенных затрат.

Сейчас должен идти обратный процесс – нужно вводить в оборот максимальные площади рисовых чеков. Эта работа сейчас ведётся. Хороший пример – 5,6 тыс. га рисовых систем «Светлого пути» в Темрюкском районе. Несколько лет назад после многолетнего простоя на них начали сеять рис.

Кроме того, сегодня некоторые хозяйства своими силами восстанавливают гидросистемы. Для них предусмотрена частичная компенсация затрат в рамках специальных государственных программ. Компенсация очень существенна – 30% и даже 50%! Это позволяет делать экономически выгодным ремонт, реконструкцию, восстановление старых и строительство новых гидромелиоративных сооружений. Они предназначены не только для выращивания риса, но и для орошения других сельхозкультур – сои, зелёного горошка.

– Хорошо, с рисом понятно. А как обстоят дела с нынешним весенним севом всех остальных культур?

– Сев уже завершен. Благодаря постоянному обновлению машинно-тракторного парка и эффективной организации работ, в этом году посевная кампания прошла очень быстро, все работы завершили к 1 мая. А это без малого 1,8 млн га.

Я так понимаю, подтекст вопроса связан с влиянием введённых санкций. Да, не скрою, в марте у аграриев были беспокойства. Было много вопросов – в будущем брать удобрения, семена, средства защиты растений, в целом всё то, что ранее поставлялось из-за рубежа. У многих аграриев разрывались десятилетиями наработанные связи…

– Такая же проблема характерна и для других отраслей. Как её решали кубанские аграрии?

– Для начала все успокоились, осмотрелись. Поняли, что на нынешнюю посевную кампанию практически все ресурсы есть. Ведь каждый аграрий что к севу, что к уборке урожая запасается всем заранее. К слову, к посевной кампании будущего года наши аграрии готовятся уже сейчас. Они закупают семена, средства защиты растений, удобрения – всё то, что может исчезнуть с рынка в это непростое время или же цена может подскочить.       

Так что после первого шока сельхозпроизводители начали в первую очередь проводить своего рода инвентаризацию: смотреть, что есть, чего – нет. Главное, конечно, семена. Они были закуплены заранее. Были некоторые сложности с приобретением семян сахарной свёклы. Хозяйствам пришлось перестроить логистику, так как прямые поставки от производителей из европейских стран стали уже невозможны. Транспортное плечо увеличилось, выросли траты. Но они оказались не такими существенными в сравнении с теми прогнозами, которые активно обсуждались в марте.

Сейчас уже всё настроили, и всё работает. Небольшие сложности есть по запчастям для сельхозтехники, но пока эта проблема не так остра. Запасы на складах есть, а наши сельхозмашиностроители уже разрабатывают аналоги.

– К вопросу об импортозамещении. Мы часто слышим о его необходимости. Как решается эта задача в сельском хозяйстве после ухода из отрасли иностранных компаний?

– По отрасли АПК никто не ушел.

– Как?

– Да, были разного рода прогнозы, предположения, но пока все работают – «Данон», «Пепсико», «Бондюэль», «Нестле», «Клаас». Наш край – достаточно крупный рынок, который никто не хочет терять. Конечно, есть определённые трудности. У «Клааса», например, с поставкой комплектующих, из-за чего они не могут работать в прежнем темпе. Тем не менее в текущем году комбайнов в крае они уже продали два десятка, в то время как в прошлом на эту дату их было всего шесть.

Если в целом говорить о сельхозтехнике, то у нас большие надежды на крепкое сотрудничество с белорусскими производителями – «Минским тракторным заводом», «Гомсельмашем». Сегодня, когда нам особенно важна уверенность в поставщике, в будущей ритмичности поставок, сервисе, ремонте и техобслуживание, эти предприятия могут её гарантировать. Мы надеемся, что «Гомсельмашем» сможет «закрыть» сегменты, которые, возможно, «выпадут» у «Клааса» и других производителей. Ценовая политика «Гомсельмаша» тоже очень импонирует. Сейчас образцы техники этого производителя представлены на XXII Агропромышленной выставке «Золотая нива», которая проходит в Усть-Лабинском районе.

Если говорить о крупной сельхозтехнике, в частности тракторах, то с начала 2000-х гг. в наших хозяйствах очень популярны американские «John Deerе». Сейчас их продолжают собирать на заводе в Подмосковье.

Также постепенно набирает обороты производство тракторов в Санкт-Петербурге. Уверен, что года через 3-4 оно выйдет на плановые показатели и, судя по моделям, которые там будут выпускать, предприятие составит достойную конкуренцию импорту. Это будут уже совсем не те ленинградские «Кировцы», которые были нам знакомы с советских времен, вроде К-700. Тут и качество, и электроника, и комфорт для оператора, и множество других различных опций. Возможно, они в чем-то и будут уступать западным аналогам, но эти незначительные недостатки с лихвой компенсирует вдвое низкая цена.   

– А что касается агрохимии?

– Всё зависит от сегмента. По большей части проблем нет. Они есть разве что в агрохимии, применяемой на виноградниках и в садоводстве. Сейчас прорабатываем вопросы поставок этой продукции из других стран.

Я вам так скажу: до сих пор я не слышал ни от одного руководителя хозяйства или агронома, что он не будет проводить те или иные работы по причине нехватки препаратов, удобрений, техники. Более того, компании-поставщики сейчас активно работают с краевым министерством сельского хозяйства, предлагают поставлять широкую номенклатуру товаров, и даже редкие, узкоспециализированные препараты для обработок.

Мы допускаем, что ситуация может осложниться, поэтому прорабатываем возможность сотрудничества с партнёрами из других стран. Например, с Китаем. 

– А если не будет сбыта, закроют, к примеру, экспорт, у нас есть, где хранить урожай?

– Да. Ёмкости наших элеваторов рассчитаны на 4 млн тонн единовременного хранения. Их сейчас вдвое больше, чем было в советское время. К тому же многие аграрии самостоятельно строят для себя склады хранения. Современные технологии сейчас доступны, а в строительстве капитальных сооружений нередко нет необходимости. Есть препараты, обеспечивающие фумигацию, поэтому зерно попросту накрывается плёнкой. Также есть достаточно мобильная техника. Так что фактически у каждого хозяйства сегодня есть возможность организовать места хранения урожая даже на длительный срок, и они организовывают. Ведь зерно реализуют не сразу. В разгар уборки оно стоит, допустим, 3,5 тыс. рублей за тонну, а через несколько месяцев подскакивает в несколько раз. Так что важность хранения зерна для аграриев всегда была очевидна. Останавливала только его дороговизна. Но сейчас эту проблему, как я сказал, решили.

– Говоря о хранении, мы говорим и о сбыте зерна. Продолжают ли работу трейдеры?

– Если мы говорим о мировых компаниях, вроде «Каргилла», то, к сожалению, они ушли. Отечественные, конечно, остались, но они не оперируют по всему миру. Да и если бы такая возможность у них появилась, тут же встал бы вопрос о транспортировке, оплате, доступности финансовых инструментов. Такая разбалансированность на рынке, разрыв логистических цепочек могут грозить весьма неприятными последствиями. Это уже признано на самом высоком уровне. Например, не так давно генеральный секретарь ООН прямо говорил об угрозе голода, которая нависла, в первую очередь, над странами Африки и Азии.

Мы, конечно, отслеживаем ситуацию на мировых рынках. Пока она довольно непредсказуема, ибо во многом зависит от политических решений. Кроме того, дефицит продовольствия усугубляется объективными обстоятельствами. Например, Индию накрыла жесточайшая засуха, и она прекратила экспорт риса. Те или иные ограничения на вывоз еды или сырья для её производства начали вводить многие страны. 

Но если даже всё пойдет по самому оптимистичному сценарию, всё равно рост цен на мировом рынке неизбежен. Но посмотрим, как будет дальше складываться рыночная конъюнктура.           

– Может быть, устойчивости нашему АПК могло бы добавить увеличение объёмов переработки. Меньше бы продавали сырья, меньше зависели от внешних бирж (зерна, например)?

– Мы уже много лет движемся в данном направлении. Фактически в каждом районе края есть предприятия полного цикла, в которых продукт проходит весь путь от поля до прилавка без цепочки перепродаж. Это и «Агрокомплекс им. Ткачева», и Агрохолдинг «Кубань», и многие другие компании.

– А продукцией животноводства край себя обеспечивает?

– На сегодня животноводство – наш безусловный приоритет. Оно даёт не только жизненно необходимую продукцию, но и органические удобрения, которые нужны для получения высоких урожаев.

Нынешние производственные показатели по отрасли держатся на стабильном уровне и выглядят следующим образом. Мяса мы производим порядка 600 тысяч тонн. Из него бóльшая часть – это мясо птицы. Остальное – говядина и свинина. Молока насчитывается 1,5 млн тонн и 1,5 млрд штук яиц. Таким образом по яйцу и мясу потребности населения и гостей края мы полностью закрываем. А вот по молоку нехватка порядка 300 тысяч тонн. Очевидно, что нужно наращивать объёмы. Задача непростая с учётом того, что племенная работа у нас далека от идеала. Можно было бы закрыть этот вопрос «просто и традиционно» – закупить племенных коров в Европе, воспроизвести их у нас и получать молока раза в два больше, чем сейчас. Но большой успех не приемлет коротких дорог, так что будем создавать своё высокопродуктивное поголовье. Тем более, что нам есть с чем работать. Сегодня средний надой в крае составляет 9 тонн в год от одной коровы. В среднем по России – 6 тонн. Более того, в регионе есть фермы – в Павловском, Каневском районах, в Краснодаре (учхоз «Кубань»), – где надои на корову достигают 12-15 тонн в год, а есть отдельные «экземпляры», которые дают за 70 литров в сутки, т. е. за 20 тонн в год, что в полтора-два раза больше среднего. Это настоящие фабрики по производству молока.

Разумеется, для того, чтобы эти рекорды стали средним показателем в отрасли нужна колоссальная работа, буквально формирование новой экономической, научной и технологической реальности. Поэтому совместно с научным фондом «Иннопрактика» сейчас мы внедряем метод геномной селекции в животноводстве. Наш край – единственный субъект России, который создаёт базу данных по генотипу каждого животного. Тут ещё можно вспомнить компанию «Мираторг», которая идёт тем же путём.

В рамках этой работы проводится инвентаризация всего имеющегося в крае стада. А оно насчитывает без малого 200 тысяч голов. Будем проводить генетическую экспертизу, анализировать гены животных, ответственные за надои, ДНК, выделим тысяч 10 лучших и наиболее перспективных. Исследования позволят нам расшифровать генотип каждого животного. Кроме того, мы хотим научиться прогнозировать по анализу крови, насколько перспективно сельхозживотное с точки зрения будущих удоев, когда ему всего пару месяцев.

Параллельно ведётся большой объём работы по оздоровлению существующего поголовья, в том числе от лейкоза.

Разработка высоких технологий и борьба с заболеваниями не исключает, конечно, и обычный рабочий процесс. Для его укрепления мы ежегодно из федерального и краевого бюджетов направляем более 2 миллиардов рублей. За каждую голову КРС, поставленную в стойло, платим фермеру или крупному хозяйству по 50 тысяч рублей в виде субсидии. Без таких мер нельзя, ведь в начале нулевых животноводство забросили, его считали нерентабельным, заведомо убыточным, так что сейчас многое приходится восстанавливать заново.

Восстановление отрасли касается не только молочного и мясного животноводства, свиноводства и птицеводства, но и менее популярных направлений отрасли. Например, порядком подзабытого овцеводства. Когда-то давно в нашем крае овец насчитывалось миллион голов. В основном их выращивали для получения шерсти, которую потом отправляли на Невинномысский шерстяной комбинат на пошив шинелей и других шерстяных изделий. Позже пришло время синтетических материалов, шерсть стала дорогой и её перестали закупать, а поголовье, соответственно, стало стремительно сокращаться.

Сейчас мы намерены возродить овцеводство. Но теперь преимущественно в мясном направлении. Это актуально особенно для муниципалитетов Южно-предгорной зоны Кубани. Мы разработали специальную программу, где в качестве одного из направлений запланировано воссоздать всю инфраструктуру, необходимую для содержания мелкого рогатого скота (поскольку для выращивания КРС там условия оптимальные).

Разработали типовые проекты овцеферм на 500, 1000 и 2000 голов, под них прописали меры господдержки, планируем компенсировать до 50% затрат на их создание. Второй момент – определили, каких именно пород нужны овцы. Его мы уже отработали совместно с учёными из Ставропольского края. Это будут высокорентабельные животные, которые набирают вес до 50 кг в течение всего семи месяцев – с февраля по ноябрь. В итоге мы планируем постепенно создать хорошее родительское стадо, которое будет выращивать и продавать фермерам и просто личным подсобным хозяйствам овец для разведения. Кстати, тем самым селяне получат ещё один источник дохода.

В полном объеме проект планируем запустить в этом году. Но результат есть уже сейчас, – поголовье овец в крае увеличилось почти в три раза – до 200 тысяч голов! 

– В последнее время мы наблюдаем резкий, качественный скачок в виноделии. Кубань превратилась не только в лидера отрасли в масштабе России, но и вышла на международные рынки. Понятно, что санкции – это серьёзный удар. Что будет с нашим вином?

– Что касается рынков сбыта, то по вину, к сожалению, мы часть зарубежных рынков потеряли. Вместе с тем можно прогнозировать и сокращение притока на наш внутренний рынок импортной продукции (усложняется логистика, растут цены, отказываются традиционные поставщики и перевозчики и др. причины). Наше кубанское вино в последние годы хорошо зарекомендовало себя на самых престижных международных конкурсах, и ему вполне по силам занять высвобождающуюся нишу. Достаточно сказать, что наши вина стали вполне обычны в «винной карте» различных ресторанов, на мероприятиях самого высокого уровня, где раньше ничего отечественного и близко не было. Про цену и говорить не приходится. Достаточно того, что акциз на импорт превышает отечественный в 26-27 раз!

О том, что нас признали, говорит и тот факт, что с прошлого года русский язык стал официальным в Международной организации по виноградарству и виноделию. Анализируя наш путь по винным дорогам Европы, можно сказать, что долгие годы винные традиции Старого Света были для нас образцом. Мы старались им следовать, подражали. Но сегодня, ни в коем случае не отказываясь от них и от проделанного пути, мы понимаем, что после того как Кубань появилась и стала узнаваемой на винной карте мира, для подлинного успеха нам необходима индивидуальность. И именно для её обретения в ближайшее время мы будем прилагать все усилия. Например, основной упор сделаем на возделывание автохтонных сортов. То есть тех, которые больше нигде в мире не культивируются. До сих пор они практически не использовались для массового производства, и только сейчас мы восстанавливаем их через «Северо-Кавказский федеральный научный центр садоводства, виноградарства, виноделия» совместно с Курчатовским институтом и специалистами Анапской зональной станции. Работа эта, надо признать, небыстрая, полный цикл, от выращивания и размножения саженцев до получения вина в серьёзных объёмах пройдёт лет за восемь. Но, несмотря на все трудности, сейчас мы смотрим в будущее, работаем на него. В деньгах это выражается так: ежегодно на закладку виноградников из казны выделяется 600-700 млн руб.     

А что касается «крупнотоварных» рынков, массового продукта, то тут и по качеству, и по цене мы вполне можем конкурировать с зарубежными поставщиками. Потерю внешних рынков, думаю, с лихвой компенсирует внутренний. Плюс с него ушло много виноматериалов. По крайней мере, по нынешнему законодательству они больше не маскируются под вино.  Максимум «винный напиток». Это освободило рынок от некоторых недобросовестных поставщиков и производителей.

Проблемы у наших предприятий остались в части «комплектующих»: где-то это особая бутылка для элитного напитка, где-то пробка, где-то этикетка. Но это вполне заменяемые вещи. А вот что крайне важно для этого бизнеса, так это обеспечение саженцами. За последние годы в этом направлении было сделано очень много, можно сказать прорыв. Ещё лет 10-15 назад без импортных саженцев нас бы постигла катастрофа, а сейчас мы спокойны. В 2017 году вместе с Агрофирмой «Южная» мы построили питомник производственной мощностью 3 млн саженцев в год. Позже довели его до 5 млн. Сейчас строятся ещё два питомника. Вместе с ними все потребности региона по посадочному материалу будут закрыты.   

Более того, мы не переходим в режим выживания, в режим ожидания, а продолжаем развиваться. Для этого провели инвентаризацию всех «виноградопригодных» земель. Таких оказалось 50 тыс. га. Так что резерв даже для экстенсивного развития не просто есть, он – колоссальный. Более чем вдвое можно нарастить существующие площади виноградников.

Но для этого имеющихся питомников будет недостаточно, поэтому надо строить новые, либо расширять эти. К тому же не будем забывать, что с некоторых пор мы осуществляем поставки саженцев по стране в другие регионы. Пусть их немного, но они есть, и есть спрос.

– Кубань – № 1 на «винной карте» России?

– В принципе да. По объёмам производства винограда рядом с нами стоит только Дагестан. Правда, он в большинстве использует винную ягоду как сырье для производства коньяка. Хорошие винодельни есть в Ростовской и даже в Волгоградской области, представители которой недавно стали лучшими в сегменте небольших предприятий.

Надо принять во внимание, что география российского виноделия постоянно расширяется, поскольку экономика у него очень хорошая. Для нас это направление важно ещё и с социальной точки зрения. Чтобы вырастить и убрать виноград, нужен труд многих десятков людей. То же касается и овощей, и фруктов в садах. В то время как на производстве зерновых заняты пара механизаторов, которые проводят все необходимые работы на десятках гектаров. То есть виноградарство и виноделие – это не только про деньги и экономическую выгоду, но и про занятость – вот что важно. Ну и конечно, «винный туризм» – направление, которое развивается в последнее время очень стремительно. И тут тоже различные отрасли экономики, деньги, занятость – всё в комплексе. 

– Вы говорили о виноградных питомниках, благодаря которым смогли отказаться от импорта. А что делается, чтобы закрыть проблему импортозамещения в семеноводстве?

– У нас в крае порядка 200 компаний занимаются семеноводством, то есть реализуют семена аграриям. Однако ответственность за их качество никто нести не хочет. Получается, что сельхозпроизводитель приобрёл семена, а дальше, как повезёт: взошли семена – хорошо, не взошли – проблема агрария. И так же и с урожайностью, устойчивостью к болезням… Это, конечно, никуда не годится. У нас есть специализированные семеноводческие институты. Они и должны контролировать семеноводов, чтобы материал, произведенный ими, соответствовал всем заявленным характеристикам.

С институтами тоже ведь не всегда все просто. Речь о земельных ресурсах. Не все институты используют их по прямому назначению, а именно в научных целях.  Некоторые приспособились на своих землях заниматься товарным производством и бизнесом, вместо того чтобы биться над получением более высокопродуктивных и устойчивых сортов семян и предоставлять их семеноводческим хозяйствам, а те уже – непосредственно производителям.

Самая сложная ситуация в семеноводстве сахарной свёклы. Для её решения мы подготовили программу, сейчас корректируем ее, обсуждаем некоторые её положения. С ней мы в ближайшее время выйдем на уровень Правительства РФ. По нашим расчетам, ее исполнение позволит к 2024 году выйти на 50% уровень обеспеченности семенами сахарной свеклы.   

– Пострадают ли от санкций такие сегменты отрасли как органическое земледелие и его нишевые продукты?

– Край всегда был лидером в России по этому направлению. У нас работает 14 предприятий, которые полностью соответствуют стандартам экологической чистоты. Некоторые из них имеют европейский экологический сертификат.

У нас в Стратегии социально-экономического развития Краснодарского края до 2030 года в блоке о сельском хозяйстве в качестве задачи прописано использовать под производство «экологизированной продукции» не менее 10% площади сельхозугодий края. Это огромная цифра и очень амбициозная задача.

Нужно представлять себе, насколько кардинально отличается органическое земледелие, садоводство, животноводство от обычных, привычных всем нам. Это смена не только технологий, но и самого глубинного подхода, можно сказать философии производства. Конечно, учитывая нынешние форс-мажорные условия, сроки осуществления такой сложной, но стратегически важной задачи, скорее всего, будут сдвинуты. Но мы её ни в коем случае не отменяем, все заявленные цели держим в поле зрения, как маяки, движение к которым по-прежнему идёт, пусть и с меньшей скоростью.

Сегодня, вместе с кризисом, наступает и время переосмысления – что мы делали правильно, а что можно было бы изменить. Я бы, например, вернул советские ГОСТы. Хлеб, к примеру, должен соответствовать определённым стандартам. Мы и сейчас, конечно, стараемся делать все, что в наших силах в рамках технического регулирования. Тот же конкурс «Сделано на Кубани» дал возможность нам контролировать соответствие качественных параметров продукции заявленным.

– Помогают ли в работе в новых условиях другие рыночные игроки. В первую очередь, что Вы можете сказать о работе отраслевых аграрных ассоциаций «Кубань-Молоко» и т. д.? Говорили, что многие из них занимались откровенно лоббистской деятельностью, продвигали продукцию иностранных компаний ?

– Да, и такое, к сожалению, было. Сейчас в новых экономических условиях введение санкции и другие реалии привели к резкому возрастанию роли общественных организаций, о которых вы говорили. Главная тому причина – динамично меняющаяся ситуация и понимание сообществом своих интересов на каждом конкретном этапе.

Если говорить детально, то у каждого конкретного предприятия, фермера свои сложности, свои интересы, которые они продвигают и которые могут даже противоречить интересам их коллег по цеху. Но для нас аграрии равны, и мы должны вести со всеми конструктивный диалог. Поэтому целесообразно иметь дело с консолидированной позицией отраслевого сообщества, которую оно вырабатывает сообща, а потом уже сообщает нам. Только ориентируясь на это мнение, власть может разработать и реализовать по-настоящему эффективную политику. Которая, конечно, должна регулярно корректироваться. В такие времена, как сейчас, особенно часто. 

Если мы говорим о действительно эффективных, перспективных общественных организациях, то я бы мог привести в пример Национальный рисовый союз. Он берёт на себя ответственность не только за важнейшую на самом деле, хотя и невидимую часть работы, – согласование интересов внутри сообщества, выработку единой позиции, представление и отстаивание её перед властью, участие в выработке государственной политики в отрасли и так далее, но и за чисто технические вопросы. Например, за подачу воды, обеспечение рисоводов всем необходимым для работы.

– И наконец, последний вопрос. Скажите честно: голод на Кубани будет? В мировом масштабе Генеральный секретарь ООН считает, что да. 

– Сейчас многие страны стали придерживать зерно, поскольку будущая конъюнктура рынка остается неопределённой. Такая политика, в свою очередь, ещё больше накаляет ситуацию и увеличивает рост цен. Мы в крае прогнозируем собрать порядка 15 млн тонн, это будет значимый вклад в общероссийский урожай. Часть уйдёт на внутренние потребности, а что-то всё равно отправим на экспорт. Когда и по какой цене – другой вопрос. Ситуация на мировом продовольственном рынке может меняться. Многое на нём зависит от общей международной обстановки, от национальных стратегий. Это касается, прежде всего, цен. Они, как вы видите, стремительно меняются.

Но самое главное, о чём мы можем сегодня говорить с безусловной уверенностью, так это о том, что Россия есть и будет великой аграрной державой. Несмотря ни на что.