Донбасс – осколком в сердце

Его оберег - обручальное кольцо, заклинание - «Нужно вернуться»

Он окончил инженерный факультет Российского университета дружбы народов - строил дома, детские сады и школы. Защищать Донбасс пошел инженером-сапером: гражданские объекты заменили окопы, блиндажи, минные заграждения и проходы.

Сентябрь 2022 года. Дни частичной мобилизации. В один из московских военных комиссариатов Дмитрий пришел по повестке. Автобус. Дорога в учебку. Потом - полигон. Спустя две недели - передовая.

С начала заброски и до третьего ранения наш земляк с позывным «Мак» выполнял боевые задачи на Сватовском направлении.

Что такое обстрел, Дмитрий и его товарищи узнали на второй день пребывания «за лентой».

- Поля, лесополосы – местность Луганщины напоминает кубанские пейзажи, - рассказывает мой собеседник. – На первой точке и окопаться не дали: спешная эвакуация, смена позиции. Во время переезда с БТРа слетел вещевой рюкзак. Возвращаться - опасно. На мне даже куртки не было. Ночью прихватывали заморозки. Пришлось надеть бушлат с чужого плеча, волей случая нашел в лесополке. Рваный, посеченный осколками. Но в нем было намного теплее. Кто его носил, жив ли? Не знаю...

- Деревья в листве, протоптанных тропинок нет, обстрелы редкие – условия для маскировки идеальные. За три недели можно было подземный город построить, - продолжает рассказывать Дмитрий. – Мы же – по неопытности - вырыли неглубокие окопы, поставили хлипкие блиндажи. Глубину ошибки прочувствовали, когда заработали минометы и танки.

- Враг шел на прорыв к селу Новоселовское, расчищал себе дорогу, - продолжает рассказывать Дмитрий. - Особенно досталось нашим парням, что стояли в начале лесополосы, ближе к грунтовой автодороге. До сих пор перед глазами - вырубленные прилетами деревья, блиндажи, смешанные с землей, черные пятна пристрелочных взрывов на полях, эвакуация раненых.

Мой собеседник признается: когда снаряды ложились «все ближе и ближе», приходилось бороться с самим собой. Всякий раз мысль: «Вот они, последние минуты жизни…», старался вытеснить другой: «Не в этот раз. Нужно вернуться!». Со временем эти слова стали заклинанием. Оберегом служило обручальное кольцо.

Это потом будут успешно выполненные боевые задачи: будут десятки обезвреженных проходов через поля, в том числе через укрытое снегом заминированное поле (что само по себе подвиг); будет успешно найден упавший на минное поле беспилотник; под покровом ночи будут поставлены тысячи мин.

Обе воюющие стороны на линии боевого соприкосновения - под колпаком: в небе днем и ночью кружат «птицы»-беспилотники.

Самым страшным для моего собеседника оказался не день, когда осколок вонзился в сердце, а день, когда погибли боевые товарищи: русский парень с позывным «Черкес» и липчанин «Пейзаж».

- В ночь с 14 на 15 января прошлого года выдвинулись на боевую задачу в районе населенного пункта Куземовка. За триста метров до точки назначения нас вычислил беспилотник. Заработал 120-й миномет, - рассказывает Дмитрий. - Час возвращались под прицельным огнем. Дрон вел. Спрятались в подвале сельского клуба. Ждали очередного приказа на выход. По воле случая в здании оказались не одни. Днем пришло пополнение, ротация. Вражеские «птицы» срисовали активность. Массированный артобстрел не заставил себя долго ждать. От взрывов бомб сдетонировал боекомплект на первом этаже. Полыхнул пожар. Дым. Паника. Давка. Выбрались не все.

«Черкес» и «Пейзаж», те парни, которых наш земляк брал на самые сложные задания, на кого мог положиться, не вышли.

Вот как он об этом вспоминает:

- Когда начался артобстрел, кто-то скомандовал продвигаться дальше, с начала подвала я переместился в конец. Там был второй выход. Увидел часть своей группы. Не было только «Черкеса» и «Пейзажа». Долго звал их по позывным. Не дозвался. Из-за дыма дышать становилось труднее. Выбрался наружу. Под свист рвущихся снарядов отполз метров на пятьдесят, до склона. Осмотрелся. Собрал своих. Еще минут пятнадцать до хрипа в горле звал ребят. Бойцы сбивались в кучи. Село - в низине, картинка сверху – лучше не придумаешь. «Птицы» срисовывали, передавали координаты артиллеристам. Обстрел не прекращался. Нужно было уходить.

«Мак» увел группу в безопасное место. На сей раз убежищем стал подвал хаты. Группа ждала сумерек, того часа, когда дневная «птица» уже видит плохо, ночная - работает еще не в полную силу.

- По неопытности не все осознавали опасность передвижения по светлому, - сокрушается Дмитрий. – Вряд ли забуду топот берцев. Посредь бела дня ребята пробегали мимо нашего подвала группами. На выходе из села их встречал минометный и танковый огонь. Тех, кто не успел укрыться, догоняли дроны со сбросами.

В тот день наш земляк потерял боевых товарищей, а еще... стал папой: в московском роддоме появилась на свет его дочь Паулина. Но об этом он узнал лишь по возвращении в расположение, от боевых товарищей.

Ему было ради чего беречь свою жизнь, было к кому возвращаться, и он делал для этого все, что мог. Опыт и желание жить помогли выбраться из села самому и вывести с собой группу. Самой большой наградой для Дмитрия стал десятидневный отпуск: время, когда он окунулся в мирную жизнь, обнял жену, время, когда в руках были не автомат, мины и миноискатель, а дочка.

«Птицы» - вестники беды

Апрель прошлого года. Привычное задание: группа перекрывала очередной участок. К утренней заре мой собеседник отправил парней на выход. С ним остался напарник.

- Ветер и шелест неубранного подсолнечника заглушили жужжание лопастей беспилотника. Я услышал хлопок. От взрыва слетела каска, ее отстегнуло ударной волной, - продолжает рассказ боец. – Руку как обожгло. На рукаве - кровь. Дал команду на отход. До лесополосы – сто пятьдесят метров по полю. Бежал на адреналине. За тридцать метров почувствовал - в берце хлюпает. Прыгнул в первый попавшийся окоп. Разулся - кровь. Наложили жгуты. Осмотрели. Перебинтовали. Связался по рации со своими. До точки эвакуации - километр. Дошел, опираясь на надежное плечо боевого товарища. Дальше - эвакуация, переброска в Валуйки, Белгород, Тулу.

Обратно Дмитрий вернется лишь к осени. Вернется, восстановится в своем подразделении.

...Новое направление, новая местность. Более напряженная и сложная обстановка. Противник, рассчитывая в зиму закрепиться на выгодных позициях, пошел в наступление.

Мой собеседник вспоминает:

- Дорога, ведущая к местам выполнения боевых задач, пролегала через долину реки Жеребец. Противник контролировал местность. На всем протяжении - ни одного укрытия. Если настигала «птица», приходилось молиться, проявлять чудеса отваги и изобретательности. Кто-то просто замирал и - когда отщелкивал сброс – делал два резких шага, прыжок, падение на землю. Осколки проходили мимо. В редких случаях получалось укрыться в камыше. Больше всего доставалось тем, кто решал бежать. Путь не близкий, учитывая наличие брони, каски, груза за плечами – тяжело. «Птица» охотилась за бегущими.

В один из дней, ближе к вечерним сумеркам, Дмитрий с напарником «работал» в поле. В полукилометре из леса застрочил пулемет.

- Мы «сложились», приросли к земле, - продолжает рассказывать он. - Навскидку по нам выпустили пол-обоймы: пули срезали подсолнухи, ветки деревьев. Полежали. Переждали. Напарника отправил в посадку, следить за небом. Рюкзак с «подарками» забрал, задачу заканчивал сам. Понимал: за моими плечами - жизни парней из пехоты.

Моему собеседнику тяжело вспоминать о выходах в поле после неудачных штурмов.

- Для выхода на точку приходилось в прямом смысле перешагивать через своих, - сокрушается он. - «Остановись. Не ходи. Опасно. Слишком опасно. Давай в другой раз. А может, кого-то другого отправят и пронесет?» - подсознание защищало, как могло, - признается он. - Приходилось отгонять малодушные мысли, думать о тех парнях, что держат оборону, что завтра примут бой или пойдут в наступление.

Спустя полтора месяца после повторной заброски наш земляк получит второе ранение. Сценарий схож с первым.

- Мы закрывали танкоопасный участок, перекресток на стыке двух лесополос. Чтобы не выдавать себя, работали лежа. До завершения задачи оставалась малость. Основную часть группы отправил на точку сбора, для выхода, - вспоминает он. – Откуда ни возьмись, рядом, вдоль лесопосадки - группа пехоты. Ее обнаружила «птичка». Через пару минут пристрелочный снаряд вздыбил рядом с нами землю. Оглушающий хлопок. Боль, схожая с затяжным ударом тока. Помню, потерялся в пространстве: какое-то время покружил на месте, начал отходить к лесополосе. Почти дошел. Обернулся, «Дэнис» - в поле. «Уходим!» - кричу. Он встал, сделал три шага и рухнул. Дальше передвигаться самостоятельно он не мог, перебило обе ноги. Пришлось возвращаться.

Дмитрия ранило в руку. Второй, со словами: «У меня одна рука рабочая. Помогай - греби», он подхватил товарища за лямку бронника. Выползли с поля. Вызвали по рации эвакуационную группу. Пока жгутовались, подошла подмога. «Дэнису» раздробило берцовую кость, идти не мог, выносили на носилках.

Ни в одно из трех ранений у Дмитрия не было предчувствия беды. В тот день, когда осколок пробил легкое и вошел в сердце, на выполнение задач выдвинулись несколько групп. Чтобы не привлекать внимание противника, он с напарником должен был завершить работу и выйти последним. И снова накладка. Пути пересеклись. Сценарий со сбросами повторился.

- Взрыв. Попрыгали в траншею, прикрытую накатом бревен. На какое-то время показалось, назойливое жужжание беспилотника прекратилось, - рассказывает мой собеседник. - Как мы заблуждались: готовясь ко второму сбросу, он завис на месте. Случай - один на сотню, а может, и на тысячу: сброс с ночного коптера угодил в едва ли не единственную щель крепкого наката бревен. Взрыв. Все целы, я прошит: один осколок юркнул под броню, вошел в лопатку, второй пробил легкое, брюшину, остановился в сердце. Меня оглушило. Дыхание перехватило. Почувствовал острую боль, отказала левая рука - подумал, ударом сломало ребра.

Несмотря на опасность быть обнаруженными, напарник стянул с Дмитрия бронежилет, подсветил фонариком – две дырки.

- То, что нет повторных сбросов, что не работает арта, еще не значит, что контроль снят. Я был ранен. Мы понимали – это могло быть опасно. Но и покидать укрытие было нельзя. Пришлось пережидать, - продолжает рассказ наш земляк.

После с осколком в сердце он еще три километра шел до точки эвакуации. Дальше на буханке - в Сватово, потом - в Старобельск. Рентген. Капельницы. Хирург. «Тебе сказали, что осколок - в сердце?». Потом - вертолет в Валуйки, автобус в Белгород, спецпоезд, главный военный госпиталь имени Бурденко. Операция. Молитвы.

В день операции о Дмитрии молились в разных уголках страны: молились не только родные и знакомые, но и, на первый взгляд, посторонние люди – монахини женского монастыря святой равноапостольной Марии Магдалины, херсонский батюшка, полковой священник, прихожане михайловского Покровского храма.

Стараниями военных хирургов и молитвами верующих операция прошла успешно: осколок, напоминающий наконечник стрелы, извлекли.

На фронт Дмитрий уже не вернется. И уже вряд ли когда-нибудь повторит свои спортзальные рекорды: 145-килограммовый жим штанги, 200-килограммовую становую тягу и коронный присед с весом в 205 килограммов.

Он практически не видит снов, но в те редкие, что случаются, по-прежнему прорываются «птицы»: они жужжат, смотрят, преследуют.

Подписаться на Курганинские известия: https://t.me/kurganinskie